Он пришел, сорок пятый, но рано парад принимать. Он пришел не цветы на гранит возлагать. А чужая земля, как же ты нелегка, Бросишь горсть, каменеет рука. Сорок пятый, а сколько еще потерять. Шла война...
И сказал командир: «Ну-ка, Ваня, открой свой трофей! Перекур! Мы немало свалили чертей.». И парнишка коснулся, застенчив и груб, Как давно не целованных губ, Теплых клавиш, которых нет в мире милей. Шла война...
Слушал фронт, как оковы свои разрывал Прометей, Побывавший в гестапо, несломленный, ставший сильней, И Германия молча лежала у ног, Лишь Бетховен гремел, одинок, Немец, вырванный нами из концлагерей. Шла война...
Вот и все. Мне не много осталось сказать, так, пустяк. Мир пришел и гремел Левитан: «Пал рейхстаг!». Только в Красном Селе сердце матери жмет. Почтальон весть, не праздник, несет - Похоронку, блокнот недописанных нот. И теперь. Если память играет отбой, Музыкантов, как роту, подняв за собой, Я прошу всех - минуту молчанья со мной.